[LadyTA]

Пройдя ещё несколько обследований, рентген, УЗИ с барием, закачанным в прямую кишку, биопсию, а также осуществив традиционную оплату на мыло, лампочки, тетрадки и ручки выделили койку. В нижней части спины йодом нарисовали разметку и сказали не смывать! Врач из приемного отделения (18 кабинет) сказал моей сестре, что операцию парню нужно было делатьвчера, и есть вероятность того, что уже поздно… Перед операцией предложили принять лечение: химиотерапию и лучевую. Сначала студенты попытались поставить катетер в левую ногу с внутренней стороны выше колена. Что-то не получилось, кого-то позвали, но и у того тоже не получилось, местный наркоз пришлось колоть в ногу три раза, потому что он каждые полчаса отходил, а перед моими глазами стояла неприятная картина развороченных моих же мышц. Как-нибудь поставили … но химия мимо катетера вся вытекала в постель. Через пару дней решили вливать двойную дозу, но уже в вену.

Также через день облучали пятью рентгенами («лучики»).
Самочувствие было хуже некуда. Горела обожжённая кишка. Тушил её выдавливанием из тюбика прямо в задний проход облепихового крема. Ненадолго облегчало страдания. На изгибе руки красовался большущий кровоподтёк после не совсем удачной попытки поставить мне капельницу миленькой студенткой ЯночкойJ. Наблюдая ежедневно за происходящим в больнице, мне захотелось пустить себе пулю в висок. Или, если б знать как, продать свою душу кому-нибудь, лишь бы не болело! Я понимал, что, если я соглашусь на операцию, и стану инвалидом в 35 лет, за мной надо будет ухаживать моим родным. Не знаю как кому, но лично для меня это очень унизительно, позорно. Захотелось уехать куда подальше – например, на Сахалин, чтоб никто никогда не узнал, куда я пропал, чтоб родные не мучились с умирающим сыном, мужем, братом. Мысли были очень плохие, по ночам я иногда тихо рыдал, зная, что это конец (диагноз - третья стадия рака прямой кишки). Из заднего прохода с каловыми массами выходило большое количество уже чёрной, переваренной опухолью крови.

Почти ежедневно в больнице кто-то умирал.
Кого-то разрезали…и снова зашивали, говоря родным, что это конец, то кишки зацементированы, то метастазы… Многие больные были похожи на узников концлагерей, утыканные иглами и обвешанные полиэтиленовыми мешками с трубками для сбора выделений. Цвет кожи этих людей был какой-то серо-жёлто-зелёный. На этаже царило зловоние от человеческого поноса. В туалете разбито окно, залетает снег, унитазы подолгу не очищаются. Помыться практически негде, в ванной комнате нет шпингалета. Мужчины и женщины наскоро обмывались в одной комнате, голые, понимая, что стесняться друг друга бессмысленно. Во время ожидания процедур на 1-м этаже здания больные мёрзли в неотапливаемых коридорах. Меня поразило огромное количество людей, посещавших «лучики». Для многих не было места в больнице, они приезжали в электричках, автобусах, облучались, и уезжали.

Мне предоставили место благодаря записке от хирурга-онколога И.А. Александрова (из горловской лечебницы) заведующему проктологического отделения противоопухолевого центра доценту В.Х. Башееву (на моей работе директор постаралась). В палате № 4 на 4-м этаже (в Японии 4-ка – это число смерти, и я об этом знал…K) вместе со мной лежали такие люди: начальник угольного склада из Доброполья, начальник Мариупольской милиции, ветеран войны, шахтёр - обладатель двух орденов шахтёрской славы, и бывший осужденный. Эти люди могли заплатить за лечение либо имели льготы и уважение. Половине из них операцию сделали ранее, теперь они каждые полгода в течение всей жизни должны посещать больницу для вливания в кровь такой химии, как платина. Кожа у этих людей действительно была платинового цвета. Картина не для слабонервных.